ОСОБЕННОСТИ ПРОФИЛАКТИКИ ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНОГО ЭКСТРЕМИЗМА В РАМКАХ УЧЕБНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ «НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ» (ОПЫТ МОРДОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА)

 

Благодарности: исследование выполнено в рамках гранта на проведение научно-исследовательских работ по приоритетным направлениям научной деятельности вузов-партнеров по сетевому взаимодействию (ЧГПУ имени И. Я. Яковлева и МГПИ) по теме «Феномен политического экстремизма в контексте преподавания новой и новейшей истории в вузах Российской Федерации».

 

Международный терроризм стал в первые два десятилетия XXI века одной из главных угроз (а, возможно, и главной угрозой) человечеству. В силу глобальных масштабов данного социального зла игнорировать его невозможно, в том числе и при подготовке специалистов-историков в системе высшего образования Российской Федерации.

Именно поэтому на исторических факультетах российских вузов студенты неизбежно «сталкиваются» с историческим феноменом политического экстремизма, изучая его в рамках самых разных дисциплин – от базовых до элективных.

Достаточно обширную нишу тема экстремизма занимается в структуре учебной дисциплины «Новая и Новейшая история стран Азии и Африки», прежде всего в той ее части, которая охватывает новейшую историю, особенно вторую половину ХХ столетия и первые два десятилетия ХХI века.

В немалой степени эта ситуация обусловлена тем, что самая опасная и масштабная на сегодняшний день форма международного терроризма – псевдорелигиозный салафитский экстремизм (как правило, некорректно обозначаемый термином «ваххабизм») – связана с новейшей историей Востока, прежде всего, с темой ближневосточного конфликта.

Правда, здесь сразу необходимо оговориться и пояснить, что терроризм как явление, сопутствующее фактически всей истории ближневосточного конфликта со второй половины 1940-х гг. до наших дней, был и остается очень «многоликим» и не связанным исключительно с салафитской доктриной [о ней см., например: 10, с. I–XI]. Так, в период так называемой Накбы (араб. «Катастрофа»), то есть первой арабо-израильской войны, имел место терроризм со стороны еврейских боевых организаций. Своеобразным символом их преступной деятельности стала расправа над мирным населением арабской деревни Дейр Ясин 9 апреля 1948 г. [9, с. 13–15]. Или, если вспомнить историю межконфессиональной гражданской войны в Ливане 1970–80-х гг., то, наряду с мусульманскими (в основном, шиитскими) боевыми группами, террор, в том числе в отношении гражданского населения, практиковали организации маронитов – арабов-католиков, в частности, такая как «Катаиб» (араб. «Фаланга»). Более того, в палестинском движении сопротивления исламистское крыло, представленное организациями «Хамас», «Исламский джихад», имело место, но никогда не преобладало [6].

Тем не менее, приходится констатировать, что в течение всей истории ближневосточного конфликта исламистский фактор не только постоянно давал о себе знать, но и непрерывно усиливался. В качестве примеров можно привести убийство исламистами египетского президента Анвара Садата, ставшее «местью за Кэмп-Дэвид», то есть мирный договор Египта с Израилем, или исключительно напряженную и кровопролитную борьбу сирийского президента Хафеза Асада, отца нынешнего лидера этой страны, с местным салафитским подпольем в 1980-е гг.

Но наибольших масштабов салафитский экстремизм достиг вследствие так называемых «арабских вёсен», то есть массовых беспорядков и бунтов в ряде арабских государств, где-то стихийных, а где-то явно спровоцированных извне.

В ряде стран (Тунис, Египет) «арабские вёсны» привели к смене политических режимов ценой «малой крови» и сохранения относительной стабильности. В Ливии данный процесс приобрел характер вялотекущей гражданской войны и фактического распада страны на сферы влияния различных военно-племенных группировок.

Пожалуй, самые тяжелые последствия «арабская весна» имела для Сирии, погрузив эту страну в хаос ожесточенного гражданского конфликта, решающую роль в постепенном прекращении которого сыграла военная антитеррористическая операция России.

Именно в период «арабской весны» произошло резкое усиление салафитских террористических группировок, воспользовавшихся ослаблением или даже развалом государственности в отдельных странах региона. Зловещим воплощением этой тенденции стало ДАИШ – международное террористическое сообщество «Исламского государство», ужаснувшее мир своими преступлениями против человечности. Казни, в том числе массовые, шиитов, зороастрийцев-езидов, христиан, ни в чем не повинных людей, включая женщин и детей, а также заложников из числа журналистов палачи ДАИШ выкладывали в интернете, превратив реальные убийства в видеоклипы с музыкой и декларацией своих идей. К казням нередко привлекались несовершеннолетние – дети боевиков. Жертвами палачей нередко тоже становились дети; причем, помимо отвратительности самого факта убийства ребенка, шокируют выдвигаемые фанатиками обвинения: так, в январе 2015 г. 13 подростков были расстреляны игиловцами из пулемета только за то, что смотрели по телевизору футбольный матч. Многие женщины и дети находились в концлагерях террористов. На подконтрольных ДАИШ территориях процветала работорговля, прежде всего – торговля женщинами. 30 сентября 2015 г. Вооруженные силы Российской Федерации (прежде всего, Воздушно-космические силы РФ) начали боевую операцию против «Исламского государства» на территории Сирии. Операция осуществляется в полном соответствии с нормами международного права: в частности, основанием для ее проведения послужило официальное обращение политического руководства Сирии к Президенту Российской Федерации об оказании военной помощи в борьбе с международным терроризмом. К настоящему времени факт военного разгрома ДАИШ в Сирии уже никем не оспаривается, хотя о победе над терроризмом говорить не приходится [1].

Соответственно, сюжеты, связанные с псевдоисламским экстремизмом и обозначенные выше, нашли свое отражение в содержании лекций и семинарских занятий по ближневосточному конфликту.

Приведем другие примеры изучения студентами тем, связанных с псевдорелигиозным салафитским экстремизмом, в рамках занятий по Новейшей истории Востока.

В значительной степени с феноменом исламского фундаментализма связана тема «Политическая история Афганистана второй половины ХХ в. – 2010-х гг.». Здесь студенты знакомятся с болезненной для данной страны проблемой формирования регионального варианта радикального исламизма, на основе которого в 1990-е гг. сформировалось движение «Талибан», остающееся мощным дестабилизирующим фактором до настоящего времени [2, с. 307–311]. При этом важно донести до учащихся, что основной нерв общественно-политической жизни той страны составляет национальный вопрос, затрагивающий все сферы жизнедеятельности афганского социума. Например, в военном противостоянии 1998 г., вошедшем в историю под названием «битва за Афганистан», талибы представляли интересы пуштунов, а так называемый «Северный альянс» – узбекско-таджикской прослойки страны.

Кроме того, поскольку талибы действуют и в соседнем с Афганистаном Пакистане, создав в провинции Вазиристан некое квазигосударственное образование [4], постольку к теме псевдоисламского терроризма студенты обращаются и на лекции по этому южно-азиатскому государству. Здесь необходимо обратить внимание на то, что в Пакистане наибольшую остроту приобрел конфликт между различными школами и общинами ислама, чем, безусловно, пользуются салафитские группировки. Кроме того, усиление исламистского радикализма и экстремизма в Пакистане имеет самые негативные последствия для внутреннего развития соседней Индии.

Отдельные разновидности салафитского экстремизма студенты изучают и по другим темам новейшей истории стран Азии и Африки. Так называемый «исламский ренессанс» в Турции [5, с. 182–204] связан с темой «Турция во второй половине ХХ и XXI вв.». На лекции по современным демократиям Юго-Восточной Азии обязательно затрагивается сюжет вооруженного сепаратизма моро-филлипинских мусульман [3, с. 20–25]. Проблема терроризма в штате Джамму и Кашмир [7, с. 51] рассматривается в ходе лекции по Республике Индия в общем ряду сепаратистских движений в этой великой азиатской стране.

Наконец, в цикле лекций по современной Африке южнее Сахары, так или иначе, упоминаются салафитские группировки Сахеля, например, «Боко Харам» в Нигерии [8, с. 17–27]. Питательной средой для салафийя в Тропической Африке является целый ряд факторов военно-силового, социально-экономического и социально-психологического характера, в том числе такое страшное явление, как трайбализм – исторически сложившаяся взаимная вражда отдельных племен и этнических групп «черного континента».

Таким образом, на основании сказанного выше, можно сделать вывод, что тема псевдорелигиозного радикализма, экстремизма и терроризма в рамках учебной дисциплины «Новая и Новейшая история стран Азии и Африки» изучается студентами достаточно подробно, что, по мнению автора данной статьи, является действенным средством профилактики этого социального зла среди молодежи, в первую очередь – в социокультурной среде сегодняшнего российского студенчества.

 

 

Список использованных источников 

 

1. Вайс М., Хасан Хасан. Исламское государство: Армия террора. М. : Альпина нон-фикшн, 2016. 346 с.
2. Лалетин Ю. П. Межэтническое взаимодействие в Афганистане // Конфликты на Востоке : этнические и конфессиональные. М., 2008. С. 289–314.
3. Левтонова Ю. О. Два года до нового президентского цикла на Филиппинах (три угрозы безопасности) // Юго-Восточная Азия: актуальные проблемы развития. 2014. № 25. С. 17–34.
4. Мартыненко А. В., Варламов Н. Н. Вазиристан: политическая история региона в контексте проблемы исламского радикализма // Научное обозрение: электронный журнал. 2017. № 3. URL: https://srjournal.ru/2017/id57/ (дата обращения: 23.07.2019).
5. Надеин-Раевский В. Экстремизм и терроризм в современной Турции // Пути к миру и безопасности. 2017. № 1(52). С. 182–204.
6. Пырлин Е. Д. Сто лет (1897–1997 гг.) противостояния. Генезис, эволюция, современное состояние и перспективы решения палестинской проблемы. М. : РОССПЭН, 2001. 480 с.
7. Яковлев А. Индийский терроризм: история и современность // Власть. № 4. С. 50–53
8. Яшлавский А. Экстремистская группировка «Боко Харам» в Нигерии: угроза местного или глобального уровня? // Мировая экономика и международные отношения. № 1. С. 17–27.
9. Comay N. Arabs speak frankly. Douglas, Isle of Man: Miracles Ltd, 2005. 224 p.
10. Sivan E. Radical Islam: Medieval theology and modern politics. L. : Yale university press, 1985. XI, 218p

 

---

 

Martynenko Alexander

Doctor of History, Professor, Department of Russian and Foreign History and Methods of Teaching, M. E. Evseviev Mordovian State Pedagogical Institute, Saransk

  

FEATURES OF PREVENTION OF PSEUDO-RELIGIOUS EXTREMISM WITHIN THE DISCIPLINE «NEW AND THE RECENT HISTORY OF ASIA AND AFRICA»
(EXPERIENCE OF THE MORDOVIAN STATE PEDAGOGICAL INSTITUTE)

  

The article considers the features of students studying the history of social evil of pseudo-religious (Salafi) terrorism within the basic discipline «New and Contemporary history of Asia and Africa».

 

Key words: extremism, terrorism, Salafiya, higher historical education, Modern history of the East.

  

© АНО СНОЛД «Партнёр», 2019

© Мартыненко А. В., 2019